Характеристика антропонимии приходо-расходных книг (на материале приходо-расходных книг XVIII—XIX вв.)

Аннотация

В статье рассказывается о семантике фамильных имен Тобольской губернии XVIII—XIX вв. Автор группирует рассматриваемые примеры в зависимости от значения мотивирующей основы. Анализ фамилий проводится с привлечением обширного словарного материала. В результате проведенного исследования выделяется большой пласт фамилий, образованных от различных форм календарных имен. Однако по количеству им не уступают фамилии, образованные от названия рода занятий человека и наименований, определяющих внешний вид и характер.

Полный текст

Одним из ведущих разделов ономастики является антропонимика, занимающаяся изучением происхождения, развития, становления и лингво-психологической структурой имен собственных. К числу антропонимов относят следующие языковые факты: 1. Собственное личное имя — индивидуализирующее слово, присваиваемое человеку при рождении, под которым он потом известен в обществе. До начала XX в. в литературе широко применялся термин «полуимя» — так называлась деминутивная форма от полного имени, образованная при помощи различных суффиксов субъективной оценки. В отношении древнерусских языческих имен употребляются термины «мирские», «традиционные», «древневосточнославянские», «русские», «народные», «прозвищные», «некалендарные», «неканонические». 2. Отчество, патроним, «патронимическое имя» — название человека, образованное от имени отца именуемого. До начала XX в. употреблялся термин «полуотчество» — именование, совпадающее по своей морфологической структуре с фамилиями на -ов, -ев, -ин. В XVII—XIX вв. полуотчества обычно сопровождаются словами «сын», «дочь», «дети». 3. Фамильное имя — общее семейное наследственное наименование, «семейное наименование лица», «наследственное наименование». 4. Псевдоним — вымышленное по разным причинам имя, фамилия или сочетание того и другого. 5. Прозвище — неофициальное, обычно нежелательное, присваиваемое отдельным лицам в связи с их какими-либо отличительными особенностями. В памятниках XVII в. термин «прозвище» включает в себя несколько значений: 1. Это официальное собственное имя личное. 2. Второе бытовое имя. 3. Семейное прозвание. 4. Кличка [9. С. 36—38]. Понятия «собственное личное имя», «отчество», «фамилия», «прозвище» исторически взаимообусловлены, поэтому к их изучению необходим исторический подход. В процессе своего становления они постоянно изменялись, наполнялись новым содержанием. В связи с этим необходимо подчеркнуть, что дифференциация понятий «личное имя» и «прозвище», «отчество», «фамилия» имеет собственную историю развития, их соотнесенность и взаимосвязь в разные исторические эпохи неодинакова. Так, нельзя говорить о современном значении понятия «прозвище» применительно к XVII—XVIII вв., нельзя отождествлять понятие «фамилия» с понятием «семейное прозвание», «родовое прозвание», несмотря на сходство их морфологических структур. Семейное прозвание XVII—XVIII вв. — это наименование человека (группы людей) по имени главы семьи. Такие имена могли быть наследственными с последующей их заменой. Вопрос о превращении тех и других в фамилии решается исключительно индивидуально в каждом конкретном случае [9. С. 38]. Антропонимия приходо-расходных книг Свято-Троицкого мужского монастыря, судя по нашим наблюдениям, специально не исследовалась. Как и общерусская формула именования лица, она вбирает в себя личное, патронимическое и наследственное проименования, которые, будучи специфическими номинативными знаками, служат средством индивидуализации человека. В нашей работе главное внимание уделено фамилиям, их структуре и семантике. «Фамилия — наследственное семейное именование» [5. С. 3]. Становление в России фамилий, совершенно нового типа именования лица, факт вполне закономерный, который свидетельствовал о водворении гражданственности. В России в XVIII в. сложились производственные отношения, которые привели к созданию крупного централизованного государства. Новая ситуация требовала перехода к более удобной форме именования, чем личные имена. Фамилии, особенно в сочетании с личным именем и отчеством, и были как раз тем конкретизирующим именованием лица, которое позволяло выделять каждую личность в обществе [3. С. 158—159]. В антропонимике установились три принципа классификации антропонимических единиц: · тематический (на основе знаковой сущности) — здесь на основе онимов выделяются антропонимы. Тут возможна внутритематическая классификация путем членения антропонимов на личные, патронимические (матронимические), фамильные имена, семейные прозвания, прозвища, псевдонимы; · семасиологический принцип — это объединение антропонимов на базе семантической группировки прозвищ, фамилий, псевдонимов; · структурно-грамматический — морфолого-словообразовательная систематизация антропонимов аффиксального образования [9. С. 305]. С.И.Зинин, рассматривая процесс образования фамилий, отмечает, что он характеризуется прежде всего постепенным уменьшением количества словообразовательных суффиксов, а также выработкой типизированных регулярных моделей именования. К XVIII в. происходит окончательное формирование моделей русских фамилий. Обычно выделяются следующие основные и продуктивные фамилеобразующие суффиксы: -ов (-ев), -ин, -ской (-ский), -ой, -ово (-аго), -ых, -ич [3. С. 94]. Русские фамилии представляют большой «клад» для историка языка. В отличие от нарицательной лексики, где активный запас слов находится в постоянном движении и обновлении, фамильная лексика более стабильна и сохраняет много тех признаков и свойств, которые не могут быть сохранены апеллятивами [3. С. 159]. В связи с этим проблема классификации фамилий интересовала многих лингвистов. Однако всегда в качестве отдельной группы выделись фамилии, образованные от календарных имен, то есть тех, которые были зафиксированы в так называемых «святцах». Но большую часть русских фамилий составляют отпрозвищные, в которых представлен богатейший лексический пласт, отражающий способность человека закреплять в именах собственных те или иные особенности внешности человека, особенности его психологического склада и характера. Обращение к исследованию прозвищ позволяет вскрыть уникальные возможности антропонимической номинации [6. С. 107]. В современном языке связь между содержанием характеристики лица и значением нарицательной основы фамилии этого лица в большинстве случаев утрачена. Классифицировать современные фамилии по значению их нарицательной основы можно только формально. Только в поэтической антропонимии, где фамилия героям присваивается автором согласно сюжету и идейному содержанию произведения, наблюдается много случаев использования значения нарицательной основы фамилии как дополнительного средства характеристики героев. В большинстве случаев трудно установить такую связь между характеристикой лица и значением производящей фамильной основы, так как в результате варьирования основы могут изменяться до неузнаваемости. Тюркизмы и другие иноязычные слова, известные в современном языке, также могли являться основой для образования фамильных прозваний. Нужно быть осторожным в толковании значения фамильной основы, так как прозвища, от которых они были образованы, могли восходить не к прямому значению слов, а к переносным, в большинстве случаев не засвидетельствованным словарями русского языка [3. С. 199—200]. По семантике мотивирующей основы рассматриваемые фамилии можно сгруппировать следующим образом: 1. Фамилии, образованные от календарных имен. Вероятно, данная группа фамилий возникла в результате влияния трехчленного именования лица, такие фамилии появились у тех, кто или не имел индивидуальных прозвищ, или же имел довольно обидные прозвища, которые при удобном случае отбрасывались. В XVII в. фамильные прозвания, образованные от личных имен, имеют следующие отличительные признаки: а) обычно они образуются от полной светской формы личного имени; б) только от вариантов распространенных в то время имен возможно образование фамильного прозвания; в) фонетические варианты фамильных прозваний были довольно распространенными в то время [3. С. 202—203]: Тихонов, Володимеров [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 252. Л. 4]; Иванов [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 254. Л. 11 об.]; Парфенов [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 255. Л. 8], Федоров [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 263. Л. 6], Романова [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 252. Л. 4 об.], Яковлев [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 255. Л. 2]. 2. Фамилии, образованные от уменьшительных форм календарных имен. Стремление уйти от повторения одних и тех же созвучных фамилий проявилось в том, что стали образовываться фамилии от многочисленных неофициальных вариантов личных имен с различными суффиксами субъективной оценки. Как отмечает С.И. Зинин, фамилии такого рода активно стали возникать в XIX—XX вв., тогда как для XVII—XVIII вв. это было редким явлением [3. С. 205]. Фамилии Ермаков: Куплено тавдинской волости у крестьянина Федора Ермакова две меры овса… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 13 об.], Иванишов: Куплено у Тюменскаго ямщика Димитрпя Иванишова душникъ… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 10], Илюшин: Куплено у Тюменскаго купца Льва Илюшина… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 256. Л. 3] образованы от уменьшительных форм календарных имен: Ермаков от Ермак < Ермолай; Иванишов < Иван; Илюшин < Илюша < Илья. 3. Отапеллятивные фамилии, обозначающие род занятий именуемого лица. Фамильные прозвания, образованные от названий профессий, имеют некоторые стилистические признаки. Во-первых, такие фамильные прозвания характеризуются универсальностью, т.е. могли возникнуть в любом месте и в любое время вне родственных или других связей между одинаково именуемыми. Во-вторых, к таким фамилиям нужно отнести только те, у которых в основе обязательно сохраняется суффикс лица, указывающий на профессию. Этот второй признак тем более важен для классификации, так как в популярных очерках часто к «профессиональным фамилиям» относят антропонимы, обозначающие бытовые предметы [3. С. 210]. В наших материалах отпрофессиональные фамилии довольно распространены. Так, фамилия Архимандритов скорее всего образована от названия высшего звания священника-монаха — архимандрит, которое являлось почетным титулом настоятелей мужских монастырей [6. С. 23]: Куплено у купца Степана Архимандритова атласу… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 254. Л. 4]. Фамилия Иконников, возможно, ведет свое происхождение от апеллятива иконник. Так обозначали человека, изготавливающего иконы: Принято отъ прикащика Ивана Иконникова…[ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 4]. Фамильное прозвание Молотилов возникло, по-видимому, от слова молотило, которое обозначало орудие, применяющееся при молотьбе [7. Т. 19. С. 252], тогда как в пермских говорах так называли молотильщика [2. Т. 2. С. 342]: Заплачено Туринскому мещанину Василию Молотилову…[ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 2 об.]. Возможно, апеллятив серебреник («мастер по чеканке серебра» [4. С. 204]) лег в основу фамилии Серебренников: Федору Серебренникову диакону… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 255. Л.2 об.]. 4. Оттопонимические фамилии. Появление фамильных прозваний, образованных от географических мест, связано с некоторыми особенностями именования лица в XVII—XVIII вв. Не только в дофамильный период, но и позже, обычно все лица, прибывающие из другого места в пункт записи или переписи, записывались с обязательным указанием местности, откуда прибыл именуемый [3. С. 212]. По-видимому, с названием областного центра Арзамасской области Арзамас связано появление фамилии Арзамасов. По мнению Паасонена, город называется на мордвинском мертвом языке Eаџamas от eаџa «эрзя» — мордвин» [8. Т. 1. С. 86]: Вдовому диакону Андрею Арзамасову…[ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 254. Л. 2 об.]. Носителем фамилии Заборовской был московский дворянин. Происхождение связано с наименованием имения (д. Заборовская), образованным по модели: префикс за- + основа топонима (оз. Боровое, р. Боровая, д. Боровая или с. Боровое) + суффикс -ск-. С.Б.Веселовский полагает, что данная фамилия произошла от названия с. Заборовье в Тверском уезде [4. С. 101]: Выдано Андрею Заборовскому… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 252. Л. 5]. 5. Отэтнонимические фамилии. Л.М.Щетинин писал, что в прямой связи с оттопонимическими фамилиями находятся антропонимы, в которых хранится этническое описание основателя семьи [11. С. 55]. Так, этноним зырянин, возможно, послужил мотивирующей основой фамильного прозвания Зырянов. Слово, вероятно, заимствовано из языков манси saran — «зырянин, коми-зырянский», ханты saran — «зырянский» [8. Т. 2. С. 109—110]: Заплачено… гребцамъ покосовъ крестьянкамъ Дарье Павловой и Наталье Зыряновой… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 12]. Происхождение фамилии Хохлов имеет два объяснения: хохол — «украинец, малорос» или хохол — «чуб, челка» [12. С. 126]: Куплено у тюменскаго мещанина Алексея Хохлова… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 4 об.]. 6. Бытовые имена и прозвища, характеризующие внешний вид человека. Одной из самых многочисленных групп фамильных прозваний следует назвать образования фамилий от прозвищ, подчеркивающих какие-нибудь особенности внешнего вида, физические данные, чаще всего недостатки. Этот способ характерен и для образования современных прозвищ. Чаще всего лицу присваивалось прозвище насмешливого характера. Часто фамилии образовывались от прозвищ, подчеркивающих недостатки лица, сразу бросавшиеся в глаза [3. С. 207]. Фамилия Брылин связана с апеллятивом брыла — губа, отвисшая нижняя губа у собак [8. Т. 1. С. 222]. В говорах Урала и Зауралья брыла — «губа у крупного скота; толстая отвисшая губа у человека» [4. С. 45]. Прозвище, образованное от данного слова, возможно, давалось человеку с большой нижней губой: За два ведра дехтю выдано Дмитрию Брылину… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 252. Л. 6 об.]. Скрюченного человека называли корюка («что-либо кривое, скрюченное») [8. Т. 2. С. 344]. Этот апеллятив лег в основу фамилии Корюков: Куплено разнымъ временемъ у крестьянина Василия Корюкова… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 15 об.]. Круглому, полному человеку давали прозвище Кочень за сходство с кочаном капусты. Отсюда известна фамилия Кочнев [10. С. 108]: Оные деньги за Филипа Кочнева… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 252. Л. 6]. Основой фамилии Мальков послужило прозвище Малко, которое образовано от апеллятива «малый» при помощи суффикса -к (о). Мотивирующей основой послужили значения апеллятива «малый»: «небольшой по величине, объему», «слабый», «малолетний, низший по рангу» [7. Т. 9. C. 21—22; 4. С. 142—143]: Куплено у Тобольскаго купца Ивана Малькова… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 3]. 7. Бытовые имена и прозвища, раскрывающие особенности характера и поведения человека, свойства его психического склада. Это многочисленная группа прозваний, образованная от прозвищ, указывающих на особенности характера, привычки, душевные свойства. Возможно, что прозвища присваивались в иронических целях и выражали не действительный признак, а его противоположность [3. С. 207]. Мотивирующей основой фамилии Бирюков послужило значение апеллятива бирюк «волк, нелюдим» [8. Т. 1. С. 168]. Прозвище Бирюк присваилось нелюдимым, одиноким людям: Выдано Архипу Бирюкову… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 252. Л. 2 об.]. Фамилия Батурин образована от прозвища Батура, которое давалось упрямым, несговорчивым людям [10. С. 30]: Выдано Ивану Батурину… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 263. Л. 3]. В основе фамилии Голотов, по-видимому, значение апеллятива голота — «чернь, беднота» [8. Т. 1. С. 431]: Куплено … у верхотурскаго крестьянина Семена Голотова… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 263. Л. 5 об.]. От прозвища Деряба, скорее всего, произошла фамилия Дерябин. Так во Владимирской губернии называли плаксу, реву, а в Рязанской — драчуна, забияку. На Среднем Урале так до сих пор называют неспокойного ребенка [10. С. 67]. Семантика апеллятива в говорах характеризует человека по отрицательным свойствам. Ср.: деряба — «кто чешется, царапается, дерет ногтями», «крикун, рева, плакса», «козлодер, сиплый певчий», «вздорный, сварливый человек», «драчун, забияка» [2. Т. 1. С. 432]; вят. «горлопан, склочник» [8. Т. 1. С. 505]; прозвище было известно в княжеской семье (Андрей Иванович Деряба Шуйский) [4. С. 85]: Выдано диакону Ивану Дерябину… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 254. Л. 8 об.]. Шемякинский — Шемяка как прозвище было зафиксировано во многих княжеских родах: Шаховских, XV в., Гагариных, XVII в., Пронских, XVI в. О.Н.Трубачев отмечает: «Интерес, представленный для нас этим именем и фамилией, значительно повышается тем обстоятельством, что они сосредоточены в не дошедшей до нас прямой функции. Апеллятив весьма древнего вида *ши-мяка (ср. ши-ворот) < *љi-mкка, собств., «тот, кто мнет шею», «забияка», ср. образование «коже-мяка» [4. С. 255]: Приложено комиссионершею Шемякинской… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 2 об.]. Шешуков — эта фамилия и однородные Шешин, Шешкин, Шешунов, Шишаев, Шишиганов, Шешуев и др. связаны с нехристианскими личными именами Шеша, Шешка, Шешук, Шешун, Шишага, Шишай и др., возможно, были даны с профилактической целью уберечь ребенка от действия злых сил, от сглаза. В разных говорах слова шешка, шиш, шишко, шишига означали «бес, черт», «нечистая сила». В древнерусском языке слово «шиш» означало «разбойник, грабитель»; подобные значения отмечены и в отдельных говорах — «бродяга, лихой человек, разбойник»: Куплено Ялуторовской округи Боболевской волости у крестьянина Василия Шешукова… [ГАТО. Ф. И-85. Оп. 1. Д. 272. Л. 8 об.]. Однако фамилии могут восходить к прозвищам, связанным с диалектными глаголами шишать, шишить, шишкать, шишлять — «копаться, мешкать; неловко что-то делать». Наконец, нельзя исключить и возможную связь исходных прозвищ от нарицательного шишка — «волдырь, нарост» (ср. современные выражения «шишка на ровном месте», «важная шишка»). Возможно, слово было прозвищем важного или важничающего человека, либо человека высокого роста, либо полного [1. С. 567—568]. С другой стороны, прозвище Шешук может быть мотивировано апеллятивом шешок — «хорь, хоряк». Так могли прозвать человека, похожего на хорька [4. С. 256]. Таким образом, в системе антропонимии приходо-расходных книг Тюменского Троицкого монастыря конца XVIII — начала XIX вв. не отмечаются некалендарные личные имена, что указывает на становление современной традиции именования лиц. Среди мотивирующих основ, от которых образованы фамилии жителей Тюмени конца XVIII — начала XIX вв. преобладают семейные прозвания, образованные от календарных личных имен, что подтверждает утверждение С.И.Зинина: «Следует заметить, что носителей таких фамилий в XVII—XVIII вв. было мало. Резкий скачок наблюдается в конце XVIII — начале XIX века, когда, во-первых, часто крестьян записывали только по имени отца, а во-вторых, писцы использовали приказ правительства, позволяющий менять обидные прозвища на благопристойные. При такой замене чаще всего отчество отца становилось формой фамилии у переименованного» [3. С. 203].