Dynamics of choosing a victim as an informative characteristic in developing a psychological profile of a serial sexual offender

Full Text

В последние десятилетия в отечественной и мировой правоохранительной практике все чаще используются знания о психологических и поведенческих аспектах личности, совершившей насильственные преступления. Одним из таких направлений в психологическом обеспечении профессиональной деятельности правоохранительных органов является психологическое профилирование (профайлинг). Надо заметить, что применение метода, несмотря на высокую степень заинтересованности правоохранительных органов, является достаточно спорным. Главные возражения противников использования метода профайлинга касаются трех моментов. Во-первых, психологические профили зачастую малоинформативны с точки зрения практики расследования преступлений. Как совершенно справедливо замечает А.М.Зинин [6], криминалистическая составляющая «психологического портрета» преступника пока еще не так существенна, как этого хотелось бы. Во-вторых, остаются не разработанными теоретико-методологические основы психологического профайлинга. По-прежнему являются дискуссионными как содержание основных понятий («психологическая модель личности преступника», «психологический портрет преступника», «психологический профиль преступника»), так и их функциональная нагрузка. Так, Н.В.Бурвиков [3] определяет криминалистический (психологический) портрет как модель личности неустановленного преступника. Р.Л.Ахмедшин [1] предлагает развести понятия «базовая модель личности преступника» и «психологический портрет неизвестного преступника». А по мнению В.А.Образцова [10], понятия «психологический портрет преступника» и «психологический профиль преступника» являются синонимами. В его работах эти термины встречаются одновременно и взаимозаменяемы. В научной литературе высказываются сомнения и в самом праве на существование понятий «психологический портрет» и «психологический профиль». Н.В.Бурвиков [3] полагает, что название «криминалистический портрет» точнее передает содержание, чем «психологический профиль» или «психологический портрет», поскольку его структура выходит за пределы как внутренних психологических, так и поведенческих признаков человека. С этой точкой зрения трудно согласиться. В данном случае речь идет об описании субъекта психологическими методами (реконструкция личности, поведения и состояния) в криминалистических целях (расследование преступления). В то же время разграничение содержания и функциональной нагрузки понятий «модель», «портрет» и «профиль» преступника нам представляется принципиальным, поскольку имеет не только теоретическое, но и прикладное значение, конкретизируя цели и задачи, стоящие перед специалистом. По нашему мнению, во-первых, криминалистическая (психологическая) модель личности преступника имеет обобщенный характер и используется как универсальная основа для выбора стратегии и тактики расследования преступлений, совершенных отдельными категориями преступников. Именно с ней соотносятся «портреты» и «профили» конкретных преступных личностей (известных или искомых). Во-вторых, подчеркнём необходимо динамический характер модели личности. Если сама личность - скорее процесс, становление, изменение, нежели фиксированная структура, то и ее модель, воспроизводящая существенные свойства, должна имитировать личностное развитие, позволять прогнозировать тренды личностных свойств и особенностей поведения преступника [11]. Понятие «психологический портрет» личности преступника, на наш взгляд, имеет более узкий и статичный характер. Его целесообразно применять в отношении известных, установленных лиц, например, подэкспертных при проведении судебно-психологической экспертизы, лиц, обследуемых с применением полиграфа или подозреваемых при производстве отдельных следственных действий. Именно здесь возможно применение собственно психодиагностических методов, а накопление и обобщение «портретов» - путь к построению «моделей» преступных личностей. Наконец, понятие «профиль» (психологический, криминалистический), на наш взгляд, более всего подходит для обозначения результата систематизации той информации, которая используется для поиска неизвестного лица, совершившего преступление. Как правило, в силу недостатка и/или противоречивости информации профилю присущи неполнота, вариативность и вероятностный характер. Разработка психологического профиля путем реконструкции личности преступника, его поведения и состояния имеет целью помочь следствию в выдвижении как можно большего количества обоснованных версий и выстраивании их в порядке вероятности [12]. В-третьих, не разработана методика производства психологического профайлинга или разработки психологического профиля личности преступника. Термин «профиль преступника» в зарубежной судебной психологии используется для обозначения совокупности признаков, позволяющих получить более или менее точное описание еще неизвестного преступника, который при помощи этого профиля может быть установлен [2]. В настоящее время отсутствуют научно обоснованные критерии, на которых должны строиться экспертные выводы. Нет и единообразной схемы такого анализа, что, в конечном счете, сказывается на качестве разрабатываемых профилей. Трудно не согласиться с мнением тех специалистов, которые полагают, что без научного обоснования профайлинг не более надежен, чем гадание на кофейной гуще или интерпретация карт Таро [13]. Ранее нами была предложена схема экспертной психологической оценки личности серийных сексуальных преступников, патосексуальное развитие которых происходит по типу клинико-психологической модели, обозначенной как «Феномен Чикатило» [9]. Целью настоящей статьи является анализ и теоретическое обоснование одного из выделенных нами ранее возможных поведенческих признаков серийного сексуального преступления как критерия экспертной оценки при составлении «психологического профиля» преступника. Тип выбираемых жертв является одной из важнейших информационных характеристик и поисковых признаков при разработке психологического профиля серийного сексуального преступника, поскольку позволяет реконструировать характер реализуемого преступником патосексуального сценария [9]. Однако не менее важной характеристикой выступает динамика избирательности выбора жертвы, что указывает на наличие патосексуального развития личности. В теоретической модели личности серийного сексуального преступника, описанной А.О.Бухановским и получившей название «феномен Чикатило» (ФЧ) [4], в качестве центрального патогенетического механизма рассматривается формирование генератора патологического усиленного возбуждения, который, будучи сформирован, начинает действовать спонтанно. С психологической точки зрения, системообразующим фактором агрессивного поведения серийных преступников выступает особое функциональное состояние, получившее название патосексуального [5; 8]. Стремление к воспроизведению этого состояния и становится основным смыслообразующим мотивом их поведения [7]. Первая стадия формирования ФЧ характеризуется тем, что сексуальная агрессия преступника побуждается специфической мотивацией, которая может быть качественно различной (сексуальной, корыстной, стремление к доминированию и т.п.). Актуализация фрустрирующего (или психотравмирующего) фактора, резко повышающая психическое напряжение, происходит в контексте развития криминальной ситуации. Тип жертвы на этом этапе может быть достаточно разнообразным, т.к. ее выбор соответствует характеру мотивации. Причем поскольку жертва не полностью деперсонифицируется, действия такого преступника определяются объективными признаками ситуации и характером его взаимоотношений с жертвой. В ходе такого взаимодействия жертва и приобретает в его глазах определенные свойства, символизирующие для него фрустрирующий или психотравмирующий фактор, что и является сигналом для актуализации агрессивного поведения. Однако в восприятии преступника жертва приобретает только некоторые черты этого фактора, что и определяет большее разнообразие жертв. Так, может быть различен внешний вид и возраст выбираемых жертв, агрессия может проявляться в отношении как женщин, так и мужчин и т.д. Жертвами таких преступлений, как правило, становятся взрослые. Собственно сексуальный мотив может не быть ведущим или вообще отсутствовать. Внешне сексуальная форма поведения часто связана с большей уязвимостью женщин и целым рядом социальных моментов. Другой путь формирования аномального варианта криминальной личности характеризуется исходно более выраженной стереотипностью жертв. Такого рода преступления, как правило, связаны с собственно сексуальной мотивацией, обнаруживающейся уже в начале серии и концентрирующейся на определенном типе жертв, что свидетельствует о высокой степени идеаторной проработки сексуального сценария. Поведение этих субъектов побуждается мощной витальной потребностью (сексуальной), которая сама по себе обладает значительным мотивационным и аффектогенным потенциалом. В силу идеаторной проработки она приобретает дополнительную личностную значимость, что определяет ее облегченную актуализацию. Жертвы таких преступлений уже исходно более стереотипны. Жертвами таких преступников достаточно часто становятся дети, хотя в ряде случаев они выступают как замещающий сексуальный объект. Чаще всего выбор ребенка в качестве жертвы определяется их большей по сравнению с взрослыми физической и психической уязвимостью (детей легко обмануть, запугать и, в случае необходимости, подавить их сопротивление). Важным фактором при выборе детей в качестве жертв является и сниженный социальный контроль (со стороны третьих лиц либо недостаток собственной предусмотрительности и осторожности). В силу названных причин дети являются наиболее доступным объектом посягательств [9]. Как правило, в этих случаях первая стадия формирования мотивации имеет свернутый характер, и сам процесс оформления патологической системы протекает гораздо быстрее (часто по типу реактивного импринтинга). Вторая стадия развития мотивации характеризуется «специализацией» субъектов на достаточно четко очерченном типе жертв, что и является одним из характерных признаков серийного убийства. Отношение к жертве на этой стадии носит деперсонифицированный характер: она олицетворяет некий «символ», «зло», которое должно быть наказано и/или уничтожено. Социальные и личностные характеристики жертвы практически не играют никакой роли. Более того, многие преступники сознательно и активно избегают неформального общения с жертвой, поскольку в таком случае агрессия в отношении них становится психологически затруднительной. В силу деперсонификации жертвы и отсутствия межличностного общения при отборе жертв преступник ориентируется на сугубо внешние признаки: пол, возраст, внешние данные, особенности ее поведения (например, позднее возвращение домой) и т.д. Тип выбираемой жертвы связан с особенностями аномального развития личности преступника (наличием психотравм, проблемами межличностного, в частности сексуального, общения и т.д.), что и позволяет использовать его в качестве информативного критерия экспертного психологического анализа при разработке «профиля». Третья стадия формирования криминальной личности по типу «феномена Чикатило» характеризуется снижением избирательности при выборе жертв и проявлением их вторичного разнообразия, что связано с нарастанием патологической мотивации [8]. Психотравмирующий фактор генерализуется, охватывая все более разнообразные жертвы. Хотя одним из наиболее широко распространенных механизмов психологической защиты таких преступников является обесценивание жертвы и представление о себе как о «санитаре общества», единственной общей характеристикой жертв таких преступлений становится их уязвимость для преступного посягательства. Такая генерализация связана, по нашему мнению, с двумя основными механизмами: - во-первых, с ростом патосексуальной толерантности (А.О.Бухановский). Сексуальная агрессия постепенно теряет эротизирующий эффект и получает смысл гомеостабилизирующего механизма. Сексуальность все более приобретает аутоэротический характер: партнер становится анонимным, его роль вообще утрачивает какой-либо смысл, что и проявляется в снижении избирательности в отношении жертв; - во-вторых, с нарастанием интенсивности признаков физической зависимости, сопровождающихся снижением или потерей количественного и ситуационного контроля. Выявление признаков снижения избирательности при выборе жертв может служить диагностическим признаком перехода к третьей стадии формирования этого патологического варианта личности Таким образом, уже характер выбираемых жертв позволяет диагностировать стадию формирования криминального варианта личности, именуемого «феноменом Чикатило». Кроме того, психологический анализ особенностей выбираемой жертвы позволяет прогнозировать динамические характеристики процесса формирования этого феномена, прежде всего, его скорость.

About the authors

S. B Tselikovsky

Southern Federal University

Candidate of Pedagogy, Assistant Professor at the Department of Legal Psychology and Military Psychology

O. Yu Mikhailova

Nizhnevartovsk State University

Doctor of Psychology, Professor of at the Department of Educational and Development Psychology

References

Supplementary files