ESTABLISHMENT AND DEVELOPMENT OF SCIENTIFIC RESEARCH OF BIORESOURCES OF THE NORTHERN PART OF WESTERN SIBERA IN 1960s - 1980s

Full Text

Освоение Севера во второй половине XX в. являлось важной социально-экономической задачей. С 1960-х гг. затраты на освоение Севера удваивались каждые семь-восемь лет. Только за период 1960-1975 гг., по данным СОПСа, при Госплане СССР капиталовложения в хозяйство северных территорий значительно превысили их объем за весь предшествующий более чем сорокалетний период (Ракита 1983: 5). В первую очередь это было связано с развитием добычи нефти и газа на Севере Западной Сибири. За период с 1965 по 1980 гг. объем капитальных вложений в развитие Западносибирского нефтегазового комплекса превысил 55 млрд рублей (Будьков 1988: 3). Это обстоятельство объективно отодвигало в тень экономического развития оленеводческо-промысловое хозяйство коренных народов Севера и традиционные отрасли экономики: охоту и рыболовство. Тем не менее, в официальных документах партии и правительства, научных публикациях подчеркивалось большое народно-хозяйственное значение освоения биологических ресурсов Севера СССР. Отмечалось, что традиционные отрасли: охота, рыболовство, оленеводство, «созданные в далеком историческом прошлом, до наших дней сохраняют большое значение в экономике коренных народов Севера, а также в создании местной продовольственной базы для растущего населения в связи с широкой индустриализацией Севера» (Удачин 1971: 15). Проблема использования природных биологических ресурсов Севера рассматривалась в контексте коренного улучшения ведения промысловых отраслей хозяйства. В решениях съездов КПСС, других официальных документах подчеркивалась необходимость планирования народного хозяйства и руководства хозяйственными процессами на строго научных основах (Тюрденев 1968: 18). Многие вопросы использования биологических ресурсов, интенсификации сельского и промыслового хозяйства Севера в рассматриваемый период были слабо или вовсе не изучены. Недостаточно исследованы были общие теоретические основы сельскохозяйственного и промыслового освоения Крайнего Севера. Несколько лучше были разработаны биологические и особенно геоботанические аспекты этих проблем, и совсем слабо - технические, экономические. Отставала также разработка социально-экономических проблем. Генеральным направлением в освоении биологических ресурсов Севера была признана его интенсификация. Выделяли три основных направления интенсификации: проведение промысла в оптимальные и сжатые сроки; осуществление комплекса биотехнических мероприятий, обеспечивающих улучшение среды обитания объектов промысла; переход от экстенсивного промысла к зоо- и аквакультуре - разведению наземных и водных животных и растений (Костяев 1986: 82). В охотоведческой науке сложились два основных подхода, авторами которых были П.А. Мантейфель и В.Н. Скалон. В рамках своей концепции П.А. Мантейфель основную ставку делал на проведение биотехнических мероприятий и, в особенности, на интенсивную акклиматизацию промысловых видов из других регионов. Это позволило бы увеличить плотность пушных зверей в охотничьих угодьях и тем самым получить дополнительную прибыль, большую, чем с обычных угодий. Его оппонент В.Н. Скалон придерживался противоположной точки зрения. Он утверждал, что «охотоведение должно опираться на экономику, а попытки диктовать природе заведомо обречены на провал. Охотустройство не есть точная наука, оно реально, только если опирается на местный опыт» (Штильмарк 2006: 162). В.Н. Скалон настаивал на том, что охотничье хозяйство может быть прибыльным и способно перейти от кустарного промысла к мощному колхозному хозяйству, в особенности в Сибири, где существует значительное количество промысловых видов (Скалон 1957: 12). Ключевой точкой противоречий представителей биотехнического направления П.А. Мантейфеля и сторонников охотохозяйственного производства В.Н. Скалона стал спор о том, в каком направлении должно развиваться охотничье дело в СССР. Если последний придерживался точки зрения о том, что природа самодостаточна, и основная задача промысловиков - сохранять её и бережно осваивать, то П.А. Мантейфель настаивал на своего рода «реконструкции промысловой фауны» (Манетейфель 1954: 10). То есть речь шла об активном, целенаправленном воздействии человека на дикую природу с целью увеличения емкости угодий (главным образом их кормовых и защитных свойств) для охотничьих зверей и птиц, находящихся в состоянии естественной свободы. Эти действия по улучшению «качества жизни» диких животных были направлены на выполнение главной задачи - поддержания и повышения биологической и хозяйственной продуктивности угодий (Львов 1984: 3). В конечном счете, на государственном уровне победила точка зрения П.А. Мантейфеля. По свидетельству Ф.Р. Штильмарка, «по всей стране шли акклиматизационные работы, на глазах менялся состав и облик охотничьей фауны» (Штильмарк 2006: 74). Причин победы биотехнической точки зрения было несколько. Во-первых, «балашихская» школа охотоведения, сторонником которой являлся П.А. Мантейфель, была первой школой охотоведения в СССР, созданной ещё Б.М. Житковым, имевшей давние традиции. Во-вторых, немалую роль в этом споре сыграло то, что концепция П.А. Мантейфеля по биотехнии и акклиматизации во многом отвечала «существовавшему преобразовательскому духу времени, пафосу коренного изменения не только социального строя, но и всего мироздания» (Штильмарк 2006: 74). В-третьих, имел место и личностный фактор, заключавшийся в том, что Петр Алекандрович Мантейфель долгое время работал в Балашихе, им была создана кафедра биотехнии. Он смог сплотить вокруг себя учеников и последователей, которые в дальнейшем продвигали идеи биотехнии в науке и на практике. Однако победившая концепция акклиматизации и биотехнии оказалась в реальности не столь эффективна, как это предполагалось. В этом плане показателен пример, приводимый Ф.Р. Штильмарком в своих воспоминаниях: «Еще более наглядный пример авантюризма в обращении с живой природой и её объектами дал так называемый “уссурийский енот” или, точнее, енотовидная собака, тоже обитатель Дальнего Востока, которого в тридцатых годах стали выпускать в Европейской части СССР. <…> Тем не менее, у вольера с этими енотами на ВДНХ я, как полагалось, толковал про успехи в его расселении. Обычно слушали молча, но как-то раз худощавый мужичок-охотник взял меня, что называется, в оборот. Он кричал, перебивая мои объяснения: “Да ведь этих самых собак енотных окаянный Мантейфель, человек-черт, подложил нам, они всю дичь вытравили, а ему ещё за это награды дают! Этого профессора надо всех званий лишить и под суд отдать!”« (Штильмарк 2006: 75). Активное промышленное освоение территории Севера Западной Сибири, начиная с 1960-х гг., оказывало большое влияние на традиционные отрасли экономики региона, базирующиеся на использовании биоресурсов, в том числе на охотничье хозяйство. В связи с этим остро встал вопрос о рациональном размещении и перспективах развития этих отраслей в новых условиях массированного индустриального освоения. По поручению Госплана РСФСР Всесоюзный научно-исследовательский институт охотничьего хозяйства и звероводства (ВНИИОЗ) провел в 1971 г. исследования по выяснению современного состояния, возможностей развития и рационального размещения охотничьего хозяйства и звероводства ЯННО и ХМНО до 1980 г. (ГБУТО ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 5220. Л. 23-29). В начале 1970-х гг. состояние охотничьего хозяйства в северных округах Тюменской области характеризовалось хроническим уменьшением объемов добываемой продукции, что отразилось на снижении заготовок промысловой пушнины. За период с 1965 по 1970 гг. объем заготовок сократился более чем в 2 раза. Причины такого состояния охотничьего хозяйства следующие: уменьшение численности охотников, снижение численности основных промысловых видов пушных зверей, «многоведомственная расчлененность» охотничьей отрасли, развитие «черного рынка» и промышленное освоение территории (ГБУТО ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 5220. Л. 24). Научные сотрудники ВНИИОЗ выделили прямое и косвенное влияние промышленного освоения территории на охотничье хозяйство. Прямое влияние проявлялось в уменьшении площадей охотугодий в результате вырубок лесов, размещения нефте- и газопромыслов, загрязнения земли и вод нефтью, роста фактора беспокойства. Косвенное влияние выражалось в росте воздействия на природу увеличившегося индустриального населения: рост браконьерства, хищническое использование дичных, ягодных, рыбных и др. ресурсов (ГБУТО ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 5220. Л. 24). Нейтрализовать отрицательные стороны влияния процесса индустриализации Севера Западной Сибири на охотничье хозяйство предполагалось проведением ряда мероприятий по упорядочиванию использования охотничьей фауны и усилению охраны природы (ГБУТО ГАТО. Ф. 814. Оп. 1. Д. 5220. Л. 26-27). Меры по повышению финансовой ответственности предприятий за нарушение природоохранного законодательства, упорядочению деятельности охотничьего хозяйства, расширению сети особо охраняемых природных территорий, учет интересов коренного населения ставились и обосновывались учеными и специалистами неоднократно, но так и не были реализованы на практике. Еще одной важной отраслью хозяйства, основанного на использовании биоресурсов, было рыболовство. Эта исконная отрасль хозяйства коренного населения была для них одним из основных источников питания и денежных доходов, особенно в районах морского побережья, крупных рек и озер. Для научного контроля за деятельностью нефтедобывающих предприятий, а также с целью помощи развитию рыбной промышленности был создан Сибирский научно-исследовательский институт рыбного хозяйства (СибНИИРХ). Он включал в себя пять региональных отделений: Обь-Тазовское в Ханты-Мансийке, Новосибирское - в Новосибирске, Красноярское - в Красноярске, Уральское - в Свердловске и Якутское - в Якутске (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 29. Л. 146). К основным задачам данной организации относились, кроме экономических исследований рыбного хозяйства Сибири, и изучение состояния сырьевых запасов, и определение оптимальных размеров добычи рыбы, и разработка мероприятий по воспроизводству ценных видов рыб, а также охрана рыбохозяйственых водоёмов Сибири от загрязнения (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 29. Л. 146). Вплоть до конца 1960-х гг. рыбные ресурсы, особенно внутренних водоемов, были изучены слабо, не были разработаны научные основы использования сырьевой базы. Отмечалось, что будущее рыбного и морского зверобойного промысла связано с рациональной эксплуатацией рыбных ресурсов (Карпович 1968: 146). Сырьевую базу предполагалось укреплять за счет организации воспроизводства промысловых пород и обогащения водоемов новыми ценными породами рыбы. Это было тем более важно, поскольку к этому времени промысловые запасы высокоценных (осетровых и сиговых) пород в реках Печоре, Оби, Енисее сократились и нуждались в охране и воспроизводстве. Одним из крупнейших рыбопромысловых районов в системе внутренних водоемов РСФСР был Ханты-Мансийский национальный округ (с 1977 г. автономный). Основные рыбопромысловые водоемы округа - пойменно-речные. Обилие рыбы в этих водоемах по сравнению с другими бассейнами сибирских рек объясняется наличием обширной и высокопродуктивной поймы. Вылов рыбы в Оби в отдельные годы значительно колебался. Это было обусловлено величиной весеннего паводка Оби и Иртыша, определявшего степень затопления поймы, а также длительностью полойного периода. В годы низкого уровня воды, когда полые воды заливают не все площади соров (особенно при быстром спаде воды), рыба из соров уходит рано, сроки нагула ее сокращаются на один-два месяца. Отсюда плохой рост и упитанность промысловых рыб и их молоди, резкие колебания добычи рыбы. Специалисты выделяли следующие негативные факторы, влиявшие на продуктивность рыбного хозяйства Севера Западной Сибири. Низкий уровень воды и краткосрочность залития поймы Оби резко нарушали воспроизводительные циклы рыбы. Особенно неблагоприятным в этом отношении было десятилетие 1960-х гг. (Петкевич 1971: 48). Еще одним мощным негативным фактором, постоянно действующим с середины 1960-х гг., стало загрязнение водоемов нефтью и нефтепродуктами. Учеными предлагались следующие меры по нейтрализации вышеуказанных негативных факторов развития рыбного хозяйства. Проблему гидрологического режима в бассейне Оби стремились решать путем его «улучшения», т.е. поддержания наиболее благоприятного для хозяйственной деятельности человека гидрологического режима реки. Предлагалось изменение способов эксплуатации наиболее ценных соров, чтобы независимо от режима уровня Оби и Иртыша обеспечивать удлинение сроков нагула промысловых рыб и их молоди. В очередной раз требовалось преобразовать природу, сделать ее «лучше». Этого предлагали добиваться путем регулирования стока воды из соров и осуществления рыбоводных работ в зарегулированных сорах (Карпович 1968: 146). Для разработки перспектив развития рыболовства на таежных озерах в 1962-1963 гг. в ХМНО работала экспедиция института Гидрорыбпроекта. Основное внимание было сосредоточено на инвентаризации озерного фонда и разработке мероприятий по его освоению. В результате инвентаризации в округе было выявлено 25 тыс. озер площадью 1,7 млн га (Карпович 1968: 151). Большая часть озерного фонда не имела перспектив промыслового освоения. Небольшие бессточные озера площадью от 10 до 100 га, являвшиеся как бы «окнами» открытой воды среди обширных массивов непроходимых болот, составили по количеству 84% и по площади 32% всего озерного фонда. Многие озера были сильно удалены от рыбопромышленных предприятий и населенных пунктов, малодоступны в транспортном отношении. В результате из огромного озерного фонда к первоочередному рыбохозяйственному освоению было намечено всего 351 озеро общей площадью 211 230 га с возможным выловом 38 580 ц рыбы. Как уже подчеркивалось, кроме проведения изыскательных работ, одной из задач было проведение мероприятий по искусственному рыборазведению, что в свою очередь позволило бы снизить промысловую нагрузку на уже используемые водоемы. Так, к началу 1970-х гг. Министерством рыбной промышленности должны были быть введены в строй Войкарский, Ханты-Мансийский, Тобольский, Томский и Новосибирский рыбоводные заводы (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 99. Л. 122). Согласно исследованиям Обь-Тазовского отделения СибНИИРХа, для многолетнего выращивания ценных рыб можно было использовать 17 озер общей площадью 6 790 га, а их продуктивность могла достигать 1 150 ц (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 99. Л. 7). По предварительным расчетам, полное освоение исследованных работниками СибНИИРХа водоемов к 1975 г. могло ежегодно давать дополнительно порядка «4 120 центнеров рыбы (в том числе 4 тыс. центнеров сиговых рыб)» (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 99. Л. 7). В качестве ещё одного примера можно привести обследование озер Надымского района Ханты-Мансийского автономного округа, проведенное сотрудниками СибНИИпроект (так с 1971 г. стал называться СибНИИРХ) во второй половине 1970-х гг. В общей сложности было обследовано 26 озер Надымского района суммарной площадью 4 664 га, при этом было установлено, что «шесть озер, имеющих связь с рекой Надым, могут быть использованы для промыслового лова, основанного на перемещении рыб из реки в озеро и обратно. Ежегодный вылов рыбы с них 100-150 центнеров» (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 122. Л. 17). В рамках перехода к интенсивному пути развития исследовательскими группами Обь-Тазовского отделения СибНИИпроекта на период с 1970 по 1985 гг. был разработан блок научных тем, связанных с перспективами развития рыбной промышленности региона (КУ «Государственный Архив Югры». Ф. 297. Оп. 1. Д. 122. Л. 16). К сожалению, многие научные разработки не внедрялись в практику. Один из немногих примеров успешного внедрения - результаты внедрения рекомендаций Обь-Тазовского отделения СибНИИпроекта по вылову рыбы, которые оказались существенными. По данным Сибирского управления рыбной промышленности (Сибупррыбпром. - прим. автора), за 1976 г. предприятиями рыбной промышленности Тюменской области было выловлено 18 883 т рыбы, в то время как пятью годами ранее общий объем был меньше на 25%. С точки зрения деятельности рыбзаводов ситуация выглядела достаточно успешно. О результативности предложенных Обь-Тазовским отделением рекомендаций на Ямале можно судить по возросшему по отношению к началу 1970-х гг. уровню вылова. Эти успехи способствовали развитию системы специализированных питомников. В 1976 г. началось строительство сиговых питомников на реках Обь, Иртыш, Северная Сосьва, которые могли обеспечить промысловый возврат рыбной продукции в размере 60-70 тыс. ц (Рыбное хозяйство 1979: 16). Кроме того, наряду с данными питомниками было запланировано строительство осетрово-нельмово-сигового рыбозавода на Оби в пределах Томской области. Важность и результативность проведенных мероприятий Обь-Тазовским отделением СибНИИпроекта, а также его взаимодействие с предприятиями рыбной промышленности региона была отмечена и на государственном уровне. В постановлении ЦК КПСС «Об организаторской работе Тюменского обкома партии по мобилизации производственных коллективов, ученых и специалистов рыбного хозяйства на увеличение в водоёмах области запасов промысловых рыб и лучшее их использование» от 30 мая 1976 г. отмечалось, что «за годы девятой пятилетки улов рыбы увеличился в 1,7 раза <…> Средняя рыбопродуктивность в рыбхозах в расчете на гектар водного фонда возросла примерно в 10 раз.<…> ЦК КПСС одобрил опыт работы Тюменской областной партийной организации по <…> более полному использованию внутренних водоёмов для увеличения производства рыбной продукции и намеченные обкомом партии меры по доведению уловов рыбы в 1980 г. до 500-550 тыс. ц» (Решение партии и правительства 1977: 330-331). Однако, как ранее отмечалось, даже с учетом мероприятий по рыборазведению выполнить плановые показатели было невозможно, так как они формировались «от достигнутого» и постоянно увеличивались. Все это парадоксальным образом натыкалось, с одной стороны, на неудержимое стремление руководящих органов к постоянному расширению производства, с другой - на ограниченность кормовой базы водоёмов. Как уже отмечалось, с середины 1960-х гг. ученым приходилось решать проблему негативного влияния нефтегазового комплекса на рыбное хозяйство. Средняя Обь в пределах Тюменской и Томской областей была очень сильно загрязнена нефтью и нефтепродуктами. Они попадали в водоемы из фонтанирующих скважин, энергоустановок, при прорыве нефтепроводов, при загрузке танкеров, причалов, смыва замазученных территорий скважин. Тяжелые фракции нефти оседали на дно водоемов и выводили из строя нерестилища осетра, нельмы, сиговых, «пронизывая толщу воды, губя зоопланктон и бентос» (Петкевич 1971: 51). Предприятиям нефтяной и газовой промышленности предлагалось повысить культуру природопользования: обваловывать буровые скважины, своевременно сжигать разлитую нефть, ликвидировать потери нефтепродуктов на заправочных базах, оборудовать суда установками по сбору подсланевых вод и передаче их на береговые станции (Петкевич 1971: 59-60). Еще одной важной отраслью хозяйства, основанного на использовании биоресурсов, было оленеводство. Оно являлось одной из главных отраслей сельского хозяйства на Крайнем Севере СССР. Подчеркивалось социально-политическое значение оленеводства как основы для роста материального благосостояния малых народов советского Севера. Ежегодно прибыль от оленеводства составляла 20-25 млн рублей (Крючков 1979: 1989). Его изучением занимался Научно-исследовательский институт сельского хозяйства Крайнего Севера. Ученые этого института разрабатывали комплекс мер по рациональному ведению оленеводства: улучшение кормовой базы, механизация процессов производства, племенная работа и мероприятия по рациональному кормлению оленей (Дьяченко 1968: 40-52). Во второй половине XX в. оленеводство коренным образом перестраивали. Создавались условия для превращения его в одну из форм отгонного животноводства с переводом оленеводов на оседлый образ жизни. Перевод на оседлость рассматривался как большая комплексная проблема, решение которой требовало не только изменения бытовых условий вторых членов семьи, их трудоустройства, но и коренного улучшения условий труда пастухов. «Преобразование оленеводства из примитивной формы кочевого хозяйства в отрасль отгонного животноводства связана также с перестройкой методов ведения оленеводства на основе интенсификации» (Тюрденев 1968: 22). Однако к середине 1980-х гг. специалисты стали отмечать, что проблема перевода кочевого населения на оседлость во многом противоречива как в социальном, так и в экономическом отношении. Несмотря на систематически проводимые мероприятия, удельный вес кочующего населения в общей численности народностей Севера оставался достаточно высоким (по оценке различных специалистов - 15-20%) (Костяев 1986: 99). Решение проблемы требовало комплексного подхода, привлечения этнографов и историков, специалистов, знакомых с традиционным бытом и жизнедеятельностью коренного населения Севера. Упрощенный, а порой даже формальный подход к данной сложной проблеме приводил к негативным последствиям. Проблема перевода кочующего населения на оседлость решалась просто: для каждой кочующей семьи строили дом на центральной усадьбе совхоза (колхоза) или в другом населенном пункте (базе оседлости). В результате в одних районах возникал острый дефицит пастушеских кадров, а в других - нерациональное использование капитальных вложений, так как оленеводы в предоставленных квартирах практически не жили. Дома стояли заколоченными и постепенно приходили в негодность (Гемуев 1983: 37). Еще одной наиболее острой проблемой была охрана оленьих пастбищ. Основной урон оленьим пастбищам наносился допускаемым в колхозах и совхозах бессистемным выпасом оленей, превышением существующей оленеемкости пастбищ и т.п. Пути решения проблемы охраны пастбищ предполагалось определять на стадии предплановых разработок, перспективного и текущего планирования. Это схемы землеустройства оленьих пастбищ, проекты внутрихозяйственного землеустройства колхозов, совхозов, промхозов, схемы развития и размещения сельскохозяйственных и промысловых предприятий, зональные системы ведения сельского и промыслового хозяйства, планы организационно-хозяйственного устройства колхозов, совхозов, промхозов и др. (Костяев 1986: 110). Развитие геологоразведочных работ, интенсивное промышленное развитие территории Севера Западной Сибири также оказывало отрицательное влияние на функционирование оленеводческих хозяйств. Происходило перераспределение земель, менялись исторически сложившиеся маршруты кочевий и порядок использования угодий, увеличивалось количество пожаров, возрастала площадь использованной и нерекультивированной земли (Социально-экономические проблемы Севера 1985: 36). Растительный покров пастбищ нарушался гусеничным транспортом, геологоразведочными и строительными организациями. Для территорий Крайнего Севера за рассматриваемый период так и не было разработано удовлетворительных методов проведения горно-технической, а особенно биологической рекультивации. Стандартные приемы, дающие хороший эффект в средней полосе, на Севере не работали, наоборот, они приводили к негативным последствиям (образованию термокарстовых форм рельефа, оврагов, провалов) (Социально-экономические проблемы Севера 1985: 38). Таким образом, характеризуя весь спектр научных исследований биоресурсов Севера Западной Сибири, необходимо отметить, что недостаточно изученными были общие теоретические основы, технические и социально-экономические проблемы промыслового освоения Севера. В большей степени были разработаны биологические и особенно геоботанические аспекты этих проблем. Взаимодействие государственных органов власти и научного сообщества в сфере изучения возможностей рационального использования биоресурсов характеризуется противоречивыми тенденциями. С одной стороны, значимость биоресурсов и основанных на их использовании отраслей сельского и промыслового хозяйства на официальном государственном уровне всегда подчеркивалась; существовала отраслевая наука со своими организационными структурами, профессиональными кадрами и системой их подготовки; отмечалась необходимость комплексного анализа проблем освоения природных ресурсов северных территорий. Вопросы рационального освоения биоресурсов неизменно включались в «генеральные схемы» освоения Севера. С другой стороны, применительно к Северу вопросы промышленного развития, как правило, рассматривались в приоритетном порядке отдельно от вопросов сельского и промыслового хозяйства. В.В. Крючков справедливо отмечал, что «без совместного рассмотрения минеральных, энергетических и биологических ресурсов трудно составить взаимосвязанные планы действительно комплексного использования природных ресурсов конкретных районов» (Крючков 1973: 35). Все возможности для такого подхода были, но на практике редко реализовывались. Наработки ученых не учитывались, если они мешали выполнению и перевыполнению производственных планов. Они имели значение для государственной политики освоения ресурсов Севера только в контексте увеличения плановых показателей добычи биоресурсов. Изучение топливно-энергетических ресурсов было в абсолютном приоритете. За весь рассматриваемый период изучение биоресурсов так и не попало в круг «узловых научных проблем эффективного освоения Севера» (Павленко 1986: 8-20). СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ ГБУТО ГАТО - Государственное бюджетное учреждение Тюменской области «Государственный архив Тюменской области» КУ «Государственный Архив Югры» - Казенное учреждение «Государственный Архив Югры»

About the authors

E. I. Gololobov

Surgut State Pedagogical University

Doctor of Historical Sciences, Vice-rector for Science, Associate Professor of the Department for Social and Human Studies

M. S. Mostovenko

Surgut State Pedagogical University

junior researcher of the Laboratory for Historical Studies

References

Supplementary files