On the history of russian opinion journalism during the first years of post «time of troubles» period

Full Text

Многие проблемы творческой истории десятков публицистических сочинений, появившихся в годы и вскоре после завершения длительной Смуты, пережитой Россией в начале XVII в., продолжают оставаться дискуссионными, несмотря на обилие специальных исследований, прежде всего работ С.Ф.Платонова, Е.Н.Кушевой, О.А.Державиной, В.И.Корецкого, И.Ю.Серовой. Предметом споров являются, в частности, вопросы атрибуции «Словес дней, царей и святителей московских», а также определение замысла «Повести о победах Московского государства» (далее - ППМГ). Недавно В.Н.Козляков предложил считать автором «Словес …», издавна почти единодушно приписывавшихся князю Хворостинину - поэту, названному В.О.Ключевским (впрочем, без должных оснований) «прадедом русского западничества», другому Ивану Андреевичу, но дослужившемуся к концу жизни до чина не стольника, а боярина - Хованскому. Популярный современный историк ссылается на то, что об освобождении Москвы «рассказывается в памятнике со слов очевидца», а Хворостинин являлся тогда, в последние месяцы 1612 г., рязанским воеводой. В 1607/08 г. эту должность занимал князь И.А.Хованский, который, по допущению В.Н.Козлякова, на Земском соборе, избравшем царем Михаила Федоровича, расспрашивал архиепископа Рязанского Феодорита о смерти и грамотах патриарха Гермогена, - грамотах, которые первый из названных «святителей» должен был привезти в Москву для доказательства участия признававшегося «новомучеником» владыки в патриотическом движении, вылившемся в формирование народного ополчения. К тому же Хворостинин являлся «ближайшим советником» Лжедмитрия I, тогда как в «Словесах …» тот резко осуждается. Поэтому В.Н.Козлякову, накануне разделявшему традиционную атрибуцию этого памятника, думается, что переписчик второй половины XVII в. (тогда были созданы все четыре уцелевшие списка одного из наиболее своеобразных сочинений о «разорении русском») спутал Хворостинина с Хованским [15. С. 258; 16. С. 309-310. Примеч. 82]. Аргументы, приведенные видным специалистом по отечественной истории эпохи позднего средневековья, на наш взгляд, не могут считаться сколько-нибудь убедительными. О Хворостинине известно, что он в 1612 г. был воеводой Первого ополчения в Рязанском крае, но не в пору «очищения» Москвы от интервентов, а раньше [1. С. 233, 234; 20. С. 180; 41. С. 48, 49. Ср. С. 50, 64, 65; 42. С. 309, 310]. (Автор «Словес …» упомянул о том, что «стратилатствовал» в «рязанских градех». Хворостинин же, как узнаем из нескольких документов, воеводствовал в этом беспокойном крае и в 1618-1619 гг. [21. С. 43; 31. С. 303, и др.]). Сведениями о том, что И.А.Хованский являлся участником «взятия» Москвы, мы не располагаем. Кстати, о вступлении ополченцев в «царствующий град» автор «Словес …» повествует не со слов очевидца, а как непосредственный свидетель [23. С. 458, 604; 35. С. 288]. Взгляд, будто рязанский архиепископ должен был привезти патриаршие грамоты на Земский собор 1613 г., - всего лишь домысел. Об участии Феодорита в избрании царем Михаила Федоровича хорошо известно, но нет сведений о том, что владыка явился тогда в Москву с посланиями Гермогена [10. С. 160-161]. Как читаем в «Словесах …», их «слогатель» больше других претерпел гонений и «грабления» от Василия Шуйского», «в тиранстве живуще под властию его» [23. С. 450, 451. Ср. С. 603]. Напомним, что Хворостинин - кравчий Самозванца, его приближенный - при царе Василии был сослан в Иосифо-Волоколамский монастырь [6. С. 191; 35. С. 287]. И.А.Большой Хованский же, будучи дворянином, затем стольником, в то время воеводствовал в Орле (знатного князя туда назначил Лжедмитрий), оборонял Москву, осажденную болотниковцами, посылался против них к Калуге и Михайлову, сражался с тушинцами, в частности, у Пронска, Зарайска (вместе с П.П.Ляпуновым), затем - под началом знаменитого боярина М.В.Скопина-Шуйского, к которому прибыл в Торжок с Белой, - возле Ростова и Кашина, наконец, был отправлен в поход к Можайску (ему угрожали польско-литовские войска) [4. С. 7, 10, 17, 18, 43, 55, 83, 88, 139, 145, 255; 5. С. 248-249, 254; 24. С. 10, 49, 143, 151; 25. С. 73, 96, 97; 26. С. 250; 30. С. 237; 31. С. 253, 255, и др.]. Учтем также, что ко двору царя Василия была близка княгиня Дарья Хованская [46. С. 11]. Создатель «Словес …» при московском «цесаре» являлся юношей [14. С. 57; 23. С. 440. Ср. С. 450]. Первые сведения о Хворостинине (тогда он был стольником царевича Федора Борисовича) относятся к осени 1604 г. Хованский же (имевший прозвище Баль) стал получать служебные назначения по меньшей мере с конца 1580-х гг. [5. С. 109; 8. С. 46; 32. С. 416; 33. С. 179, и др.]. По справедливому заключению Е.П.Семеновой, «обилие автобиографических намеков ставит повесть («Словеса …». - Я.С.) в тесную связь с биографией … И.А.Хворостинина» [23. С. 600], а не какого-либо из его современников. Хворостинина обвиняли в том, что он именовал Михаила Федоровича «не по достоинству деспотом русским», т.е. не царем и самодержцем, а владыкой или владетелем [39. С. 332]. В являвшемся келейной книгой патриарха Адриана сочинении, которое сближают с риторическим упражнением на историческую тему [3. С. 414; 6. С. 195], «деспотами» однажды названы московские государи [23. С. 446]. (Впрочем, в его собственных стихирах, положенных на крюковые ноты, «деспотом» был представлен Иван IV: о «десподах» часто упоминается в «хартийце» Ивана Тимофеева [9. С. 44, 53, 65, 67, 102, 133, 152, 161. Ср. С. 77, 136]). О литературной деятельности И.А.Хованского нет даже косвенных данных. Хворостинину же атрибутируется несколько произведений различных жанров. В одном из них - «О гонении на святую церковь краеграниесие по буквам» - читаем, что Андрей Первозванный «от числа полка ученик Христовых избранный из Иерусалима в Византию дойде». Сходную фразу находим в «Словесах …»: «священный Андрей, един сый от двоюнадесяти числа ученик Христовых … от Иерусалима в Синопию прииде» [7. С. 99; 23. С. 432]. Интересующее нас произведение «составлено Иваномъ дуксом». В названии других сочинений, вышедших из-под пера бывшего фаворита первого Самозванца, встречаем указания: «писано» («списано») «Иоанном дуксом», «дуксом Иванном», «княз Ивана», «князя Ивана … Хзоростизина» [6. С. 193-195; 7. С. 409; 23. С. 428. Ср. С. 436, 446]. Таким образом, сомневаться в утвердившейся в историографии атрибуции «Словес …» (предложенной П.М.Строевым еще в 1829 г. [2. С. 92]) и тем более признавать их «сложением» князя И.А.Хованского нет каких-либо веских оснований. Без малого четыре десятилетия тому назад обширный круг публицистических сочинений, отражающих перипетии Смутного времени, пополнился найденной Г.П.Ениным ППМГ. С точки зрения первооткрывателя памятника, сохранившего немало оригинальных данных о событиях 1606-1615 гг., его «оптимистическое заглавие», не имеющее аналогий в остальных произведениях о «межъусобной брани» в России начала XVII в., объясняется тем, что для нее многолетнее «смятение» закончилось общим успехом, нарушенный тогда феодальный порядок удалось восстановить [11. С. 101-102; 12. С. 165, и др.]. Такое объяснение вряд ли соответствует названию вышедшего из-под пера смоленского в прошлом дворянина сочинения: «Повесть известна о победах Московскаго государства, колики напасти подъяша за умножение грех наших от междоусобныя брани от поганых ляхов и от литвы, и от русских воров, и како от толиких бед избавил ны всемилостивый Господь Бог наш …» (оно заставляет вспомнить про Плач о пленении и о конечном разорении Московского государства, Повесть о некоей брани, напечатанное в Нижнем Новгороде в 1613 г. произведение Н.Фофанова, первые главы «Истории вкратце» Авраамия Палицына, повесть «О бедах, скорбех и напастех, еже бысть в велицей России», Повесть о разорении Московского государства, известную В.Н.Татищеву летопись о разорении русском, «Плач о пленении Московскаго государства, како наведе на ны, грешныя, Господь Бог праведный гнев свой, … и како разорися великая Россия попущением Божиим от неверных язык и от междоусобныя брани …». К тому же анонимный «слогатель», писавший в начале второй четверти XVII в., вовсе не изображает предшествующее лихолетье чередой побед, рассказывая о крупных неудачах, постигших правительственные войска на Пчельне, Ходынке, под Болховом, Троице-Сергиевом монастырем, Белой, Клушиным, Боровском, Можайском, а затем в попытках вернуть утраченный Смоленск. Кроме того, в интересующем нас произведении с горечью повествуется (как, например, и в хронографических статьях о Смуте, Временнике Ивана Тимофеева, Истории Авраамия Палицына, Новом летописце (далее - НЛ) старшей редакции) о кончине М.В.Скопина-Шуйского и низложении царя Василия. Принимая во внимание хотя бы условия Столбовского и Деулинского соглашений, которые не скрываются даже в официальном НЛ [25. С. 139, 148], едва ли стоит утверждать, будто Россия в общем успешно вышла из потрясений иноземного «пленения» и «междоусобия земнаго». Недавно А. М.Молочников рассудил, что название «о победах Московского государства» рассматриваемая повесть получила при переписке в XVIII в., тогда как создатель этого произведения (возможно, А.Л.Вараксин) собирался поведать читателям о бедах, пережитых Россией в начале предыдущего столетия (по аналогии с упомянутой повестью «о бедах и скорбех и напастех»), а вовсе «не имел намерения похвалиться “победами” смоленских дворян»; к тому же в концовке «мемуарного сказания» (в оценке того же исследователя) говорится про «от бед освобождение, и от многия напасти и рати междоусобныя брани, и от многого разорения избавления … бед» [18. С. 326, 329]. Думая, что автор ППМГ в отличие от других публицистов первой трети XVII в. не признавал время Смуты трагической порой русской истории, и Г.П.Енин, и А.М.Молочников вкладывают в выражение «победа» преобладающее значение. Однако оно не было единственным. Иногда победой называли бой, сражение [23. С. 446; 40. С. 178-180]. Подчас же за победу принимали разорение, беду, несчастье [17. С. 991, 992; 38. С. 120]. О битве на Восме в НЛ сказано: «начаша воры московскихъ людей осиливати», и те, «видя надъ собою победу отъ враговъ, все возопиша единогласно, что померети всемъ до единого». (Аналогичная фраза есть в летописной статье, посвященной восстанию Хлопка, но речь идет не о победе, а о погибели). В Нарышкинской редакции Сибирского летописного свода смерть Ермака и почти всех его соратников в бою, оказавшемся для «ратоборного» атамана последним, называется «смертной победой». В Описании новыя земли Сибирского государства как победа татар определяется разгром ермаковцами и пленение мурзы Канцелея - ближнего советника Кучума [24. С. 58, 75; 27. С. 249. Примеч. 14-16; С. 310; 28. С. 123; 36. С. 371]. «Победа» означает «поражение, неудача» и в некоторых других источниках [29. С. 148, 152, 154; 45. С. 640. Ср. 7. С. 159; 43. С. 291, 335]. Тот же смысл имело и выражение «побеждение» («побежение») [22. С. 494; 27. С. 68, 137]. (В явившемся источником ППМГ Писании о преставлении и погребении М.В.Скопина-Шуйского упоминается про «бывших» «в победе и во одолении» с царским племянником, т.е., в переводе Н.С.Демковой, «в победах и поражениях». Но ранее о прославленном князе сказано как «на супротивныя» «одолителе» и «одолении» «на враги», следом же Скопин представлен победителем «иноплеменником» [23. С. 64, 66-68. Ср. 9. С. 137, 143]. Известно, что оборот «победа и одоление» является устойчивым для высоких контекстов русской книжности XVI-XVII вв. [7. С. 91; 13. С. 483; 23. С. 266; 27. С. 66, 96, 115, 159; 44. С. 122. Ср. 9. С. 137]). В широко известной Летописной книге о Смутном времени «победницами» считаются победители, а «победоносцами» - несчастные. В этой «пространной истории», редактировавшейся князьями И.М.Катыревым-Ростовским и С.И.Шаховским, победами названы поражение русских под Тверью, падение долго оборонявшегося ими Смоленска, «московское разорение». Вместе с тем в «книжице летописной» читаем об одержанной Скопиным-Шуйским победе - взятии Твери, и еще одной победе «московского воинства» - освобождении «царствующего града». (У И.А.Хворостинина, кстати, глагол «победитися» означает сразиться) [23. С. 384, 396, 398, 400, 410, 420, 446, 447; 34. С. 310]. Начало XVII в. запомнилось русским книжникам как годы «злого пленения», великого разорения и кровопролития «без числа» [9. С. 28, 78-79, 95-98, 114, 115, 121-126, 147-150, 155, 167; 19. С. 332, 348, 355, 427, 436; 23. С. 338, 340, 342, 344, 534; 26. С. 211, 213, 214, 249, 256; 37. С. 117-119, 267-269, и др.]. К кругу этих книжников следует отнести и интересовавшегося судьбами смоленских дворян в «смутные лета» «списателя» ППМГ, поведавшего о страшных бедствиях родной страны при царе Василии и в «безгосударное» время.

About the authors

Yankel Gusmanovich Solodkin

Nizhnevartovsk State University

Email: hist2@yаndex.ru
Doctor of Historical Sciences, Professor at the Department of History of Russia

References

Supplementary files