№ 3 (2021)

Статья посвящена анализу взглядов В.В. Григорьева на российскую политику в казахских жузах. Поскольку среднеазиатское направление было далеко не приоритетным во внешней политике Российской империи в XVIII – первой половине XIX вв., центральные власти поручили непосредственные отношения с казахами оренбургскому губернатору и Оренбургской пограничной комиссии. Оренбургская, а позднее и омская, администрации не только претворяли в жизнь российскую политику на местах, но и, в свою очередь, оказывали существенное влияние на ее формирование, принимая участие в выработке большинства нормативных актов, касавшихся управления Степью. Поэтому для понимания среднеазиатской политики Российской империи, особенностей отношений с казахами и управления ими представляют интерес взгляды местных администраторов, в сферу деятельности которых входила Казахская степь. Занимавший важный пост председателя Оренбургской пограничной комиссии

В.В. Григорьев предпочел изложить свою позицию широкой публике в виде писем от якобы казахского султана Мендали Пиралиева. Можно предположить, что использование этого псевдонима В.В. Григорьевым придавало большей весомости его точке зрения и давало возможность быть более свободным в характеристике политики русских властей в казахских жузах в XVIII – начале XIX вв. Эта политика, по мнению В.В. Григорьева, была ошибочной, поскольку не учитывала менталитет восточного человека и основывалась не на справедливости, а на «излишней снисходительности». Именно поэтому российская администрация не могла даже справиться с нападениями казахов на русские селения и пограничную линию, которая была возведена для отделения казахов уже после принятия ими подданства. В.В. Григорьев, возглавлявший Оренбургскую пограничную комиссию в 50 – начале 60-х гг. XIX в., когда в российских органах власти завершалось обсуждение дальнейшей судьбы Степи, рассчитывал с помощью публикации своих полемических «Писем» усилить позиции сторонников инкорпорации казахов в общеимперское политическое и правовое пространство.

В статье рассматривается «церковное строительство» на территории города Костанай, понятие, которое в широком смысле включает в себя собственно строительство церквей, церковное управление, административное деление. Статья направлена на выявление факторов и особенностей церковного строительства в г. Костанай и его влияние на развитие городской среды, анализ и выявление основных закономерностей и типологических особенностей архитектурно-планировочной организации православных храмов. Сделан вывод о том, что главными предпосылками стремительного церковного строительства в быстро растущем городе Костанай на рубеже XIX–XX веков являлись активные миграционные процессы, переселение из европейской части России большого количества православного населения, а также развитие миссионерской деятельности среди коренного населения. На основе фотодокументов дается характеристика храмовому православному зодчеству, производится деление церквей по «ведомственному принципу», по композиционно-пространственному аспекту и по стилистике объемно-планировочного решения. Было определено, что большее количество церквей города Костанай были приходскими, молитвенные залы храмов имели одно- или пятикупольное завершение, в храмовом строительстве были выделены следующие архитектурные стили: эклектика, элементы и приемы провинциального барокко, классицизма и модерна, национальный русский в сочетании с приемами «кирпичного» стиля. В условиях церковного строительства была поставлена задача проектирования не столько зданий культовых сооружений, сколько среды обитания в целом. Городская среда гармонично связывала все аспекты конфессиональной жизни, включала материально-физические, функционально-прагматические, социальные и эмоционально-художественные ее параметры. Вслед за строительством православных храмов, насыщением их функционалом, происходили изменения в социальной структуре общества, увеличивался приход, расширялся штат священников, что приводило к переменам и в городской среде. Среда связана с основными элементами городской системы, которые обладали устойчивостью и изменчивостью соответственно, что выражается совокупностью индивидуальных и коллективных творческих актов. Большое влияние русская православная церковь оказывала на сферы образования и нравственное состояние горожан. При каждой церкви и каждом храме создавалась сеть церковно-приходских школ. Такие школы преследовали не только просветительские, но и миссионерские цели.

Многое еще в организаторской деятельности С.Ф. Платонова остается неизвестным. Выявленные архивные материалы в его личном фонде позволяют расширить наши представления о его заинтересованности в обеспечении слушательниц Женского педагогического института, где он был директором, самой лучшей научной литературой. Черновые наброски, составленные рукой директора, дают возможность понять степень его сотрудничества и неформальных отношений со своими слушательницами. Вводимые в научный оборот делопроизводственные материалы впервые дают представление о неизвестной стороне деятельности Б.В. Ключевского – сына великого историка. В историографии утвердилось мнение, что он в основном выполнял обязанности секретаря при своем отце. Интерес исследователей к трагической судьбе единственного ребенка В.О. Ключевского стал проявляться недавно. Его не минула судьба арестанта, сосланного в Казахстан. Неизвестная ранее его работа на складе печатной продукции В.О. Ключевского позволяет открыть новую страницу его занятий. Несмотря на определенную сухость делопроизводственных материалов (квитанции почтовых переводов, бланки, накладные), именно они в данном случае позволяют проанализировать функционирование склада по распространению трудов В.О. Ключевского, выяснить масштабы торговли. В статье исправляются некоторые неточности, утвердившиеся в историографии, касающиеся фактов из жизни С.Ф. Платонова и Б.В. Ключевского.

Военные реформы Петра I привели к формированию регулярных полков Сибири. При Петре I русской регулярной кавалерией стали драгунские полки. При Петре I драгунские полки были единственным видом русской регулярной кавалерии. В русской полевой армии Петр I сформировал 34 драгунских полка. Кроме того, гарнизонные драгунские полки были сформированы в центрах губерний в стратегически важных городах Азове, Астрахани, Казани, Тобольске. В 30–50 гг. XVIII в. количество полевых драгунских полков Российской империи уменьшилось до 20. В 1744 г. в Сибирь для защиты края от джунгар были посланы 3 полевых драгунских полка Олонецкий, Вологодский и Луцкий, и 2 полевых пехотных полка Ширванский и Нашебургский. По указу Сената от 29 сентября 1744 г. все русские войска Сибири были подчинены главному командиру Сибирского корпуса, который подчинялся Военной коллегии. Главным командиром в Сибири был назначен генерал-майор Христиан Киндерман. В марте 1756 г. в русской армии состояли 3 кирасирских, 29 драгунских и 46 пехотных всего 78 армейских полков, в которых имелось 172 440 чел. В итоге во время Семилетней войны число полевых драгунских частей России уменьшилось в 3 раза и к 1763 г. составляло всего 7 полков. В результате, если в 1754 г. драгуны составляли 36 627 человек (92,6 %), то к 1767 г. в их рядах насчитывалось только 4 802 человек (12,8 %) от русской кавалерии.

В статье, на основе широкого круга исторических источников, рассматриваются ключевые события, связанные с изменениями в освещении деятельности нацистского режима советскими пропагандистскими органами в связи с подписанием советско-германских договоров: о ненападении (август 1939 г.), о дружбе и границе (сентябрь 1939 г.). Отмечается, что обе стороны пытались найти точки соприкосновения по ряду второстепенных, «периферийных» вопросов, что поворот в советской пропаганде, начавшийся в августе 1939 г., давал толчок для создания позитивного культурного имиджа бывшего врага. Однако по причинам, прежде всего, идеологического характера использовать ожидавшиеся преимущества от этого политического сближения с целью развития культурных связей в полной мере не удалось. Анализируются причины неудачной попытки «культурного сближения» Советского Союза с Третьим рейхом. Указывается на попытки советского руководства изучить с целью дальнейшего использования опыт пропагандистской работы в Германии. Отмечается, что, начиная с лета 1940 г. в условиях постепенного ухудшения советско-германских отношений постепенно меняется характер деятельности пропагандистских структур. Все чаще в завуалированной форме звучит критика нацистского режима. Показано, что в мае–июне 1941 г., происходит новый антинацистский поворот в советской пропаганде. Делается вывод, что если в период потепления отношений с Германией в советской пропаганде классовая парадигма была временно заменена на национальную, или же культурно-историческую, то развернувшаяся в мае–июне 1941 г. политико-идеологическая кампания имела явно антигерманский и антинацистский характер.